1.3. Анализ психологических исследований личности преступника

Основываясь на изложенных в предыдущих параграфах общепсихологических и юридических основаниях подхода к личности преступника, можно определить основную задачу в разработке психологической концепции ее криминогенной сущности.

параграфе излагается анализ имеющихся в отечественной и зарубежной литературе теоретических и экспериментальных психологических исследований личности преступника, который был направлен на отбор положений, вносящих вклад в системное объяснение ее сущности.

В отечественной и зарубежной литературе выделяется ряд под­ходов к объяснению внутренних причин общественно опасного по­ведения. Эти подходы можно дифференцировать опираясь на проведенную исследователями систематизацию [336; 134; 147; 254 и др.] следующим образом:

- объясняющие противоправное поведение как детерминированное генотипическими факторами;

- основанные на раскрытии личностных предпосылок мотивации преступного поведения;

- построенные на выделении ведущего криминогенного психичес­кого образования (свойства);

- истолковывающие внутренние детерминанты преступного поведения как некоторый комплекс психологических свойств личности;

- определяющие в качестве внутренней причины преступного поведения психические аномалии;

- раскрывающие личность преступника через структуру ее психологических свойств;

- рассматривающие внутренние детерминанты преступного поведения как зависимые от внешних факторов при примате внешнего воздействия в регуляции поведения.

В качестве подходов, объясняющих преступное поведение как детерминированное преимущественно генотипическими факторами, выделяются: антропологический (Ч.Ломброзо, Э.Ферри),

наследственного предрасположения к преступлениям (О.Кинберг,

Е.Ланге, Е.Гейер, Ж.Пинатель, А.Штумпль и др.), конституционально­го предрасположения (Э.Кречмер), эндокринного предраспо-ложе ния (ДиТуллио, Р.Фунес и др.), врожденных инстинктивных влечений (3.Фрейд, Э.Фром,.

< Следующий подход к изучению личности преступника связан с анализом мотивации общественно опасного поведения: познание мотивации открывает возможность изучения обуславливающих ее психологических свойств личности. Ряд исследователей сходятся во мнении, что мотивация преступного поведения является ключевым понятием, на основе которого могут быть объединены усилия криминологов, психологов, судебных психиатров по изучению преступных деяний и их субъектов (Ю.М.Антонян, С.В.Бородин, В.В.Гульдан, В.Н.Кудрявцев, М.С. Литвинцева, В.В.Лунеев,

М.М.Мальцева, Т.П.Печерникова, А.С.Салаев, С.А.Сургуладзе, О.Г.Сыропятов, Б.Г.Шостакович и др.) [см.напр: 87; 172; 22; 201]. Мотив раскрывается как один из элементов, генезиса преступного поведения [214, с.30,34 и след.] и как его "внутренний стержень", обеспечивающий выполнение ряда психических функций: отражательной, побудительной, "регулятивной", "контрольной" . [201]. В результате изучения содержательных характеристик мотивов, выявляемых путем ретроспективного психологического анализа преступлений, делаются выводы о том, какие мотивы и связанные с ними потребности присущи тем или иным видам общественно опасных деяний [14; 18; 87; 92; 45; 105;

131; 173; 186; 195 и др.]. Изучается статистическая частота тех или иных мотивов в различных уголовно-правовых видах этих деяний [см. 131,

с. 114-115].

Систематизируя данные о мотивации умышленных преступлений, В.Н. Кудрявцев предлагает их классификацию по четырем группам, указывая,по существу, на источники мотивов, представляющие собой различные психологические свойства личности: 1) идейно-политические мотивы, в основе которых может лежать враждебное отношение к государству, социальному классу, этнической группе, религиозные предрассудки; 2) материальная заинтересованность как стремление к удовлетворению материальных потребностей, которое может носить характер корысти, выражаясь в жажде накопления материальных ценностей, стремлении к разгульной жизни, в алчности, стяжательстве и

т.

"положительных" мотивов преступлений нельзя отрицать. Обобщенно характеризуя содержательную сторону мотивационной сферы личности преступников, В.В.Лунеев отмечает, что эта сфера у лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния уже и беднее, чем у законопослушных членов общества, в ней преобладают материальные и биологические потребности. Она также отличается невысокой степенью ориентации побуждений на жизненную перспективу [202, с. 107—109].

Наряду с содержательными особенностями мотивов преступного поведения в литературе приводятся различия мотивов в зависимости от механизмов психической'регуляции, в которых они проявляются. Так, выделяются мотивы экспрессивные, детерминируемые аффективным состоянием субъекта или импульсивной реакцией, й инструментальные, детерминирующие действия субъекта, обеспечивающие удовлетворение некоторой потребности [125; 195]. Экспрессивная мотивация

(аффектогенная, импульсивная) предполагает в качестве своей противоположности мотивацию "расчетливо-рассудительного" (интел­лектуального) характера.

71

возникновениям агрессивного аффекта и его сознательной ра­ционализации как “справедливого негодования” (мотивирует на­сильственные действия); обостренность эмоциональных впечатлений и частая смена настроения (мотивирует кражи, хулиганство, бродяжничество, проституцию); повышенная самооценка Врсочетании с агрессивной концепцией окружающей социальной среды (мотивирует насильственные преступления); негативная социальная ауто­идентичность (мотивирует бездомный, паразитический образ жизни); комплексы неполноценности, неадекватности, ущемленности личности (мотивирует компенсаторные рискованные или жестокие действия); закрепленный по механизму импритинга травматический опыт (мотивирует защитные или компенсаторные виды . поведения); патологические, не исключающие вменяемости, особенности личности, нарушающие нормальное мотивообразование при абвивалентности побуждений (навязчивое стремление к реализации негативного влечения при понимании его недопустимости) [22, с. 173-183].

Придавая важное значение изучению мотивации антиоб­щественного поведения в психологическом раскрытии личности преступника, исследователи, вместе с тем, справедливо признают, что один и тот же мотив может детерминировать в зависимости от особенностей направленности личности, а также от особенностей ситуации различные по своему правовому значению действия: преступление, правонарушение или правомерное поведение [см.

С приведенными суждениями нельзя не согласиться (во всяком случае, они представляются верными для широкого круга случаев). Из

них следует, что мотивы, несмотря на их важнейшую функцию в порождении преступного поведения, сами по себе не определяют противоправное содержание этого поведения. Они выступают лишь причиной активности индивида, направляемой на удовлетворение потребности, и в то же время условием действия иных внутренних причин, порождающих содержание этой активности - преступное либо юридически альтернативное. Поэтому выявление личностных детер­минантов антиобщественного содержания поведения в исследования криминогенной сущности личности преступника предполагает поиск объяснений личностной обусловленности "перехода" мотивов, не имеющих собственно криминального содержания, в криминальные цели действий. Однако, анализ показывает, что нельзя исключать и наличия мотивов, имеющих собственно криминальное содержание. Эти мотивы порождаются потребностью, удовлетворяемой не столько резуль­татом определенных общественно опасных действий, сколько самим процессом их совершения. Примером может служить совершение насильственных деяний ради удовлетворения потребности в мучении жертвы, которую преступник выбирает случайно, или совершение кражи преимущественно ради переживания азарта и других положительных эмоций от процесса похищения. Кроме указанного типа мотивов, можно выделить и такие, которые хотя и не являются по своему содержанию собственно криминальными, но имеют высокую степень крими­ногенности. Они порождаются такими потребностями субъекта, которые объективно (вследствие отсутствия реальных возможностей) не могут быть удовлетворены этим субъектом правомерным способом.

корыстных преступлений он называет "потребительскую гипертрофию" [104, с.310].

Подход к раскрытию криминогенное™ личности преступника, основанный на выделении психического образования, выступающего ведущим фактором в детерминации преступного поведения, представляет собой важный шаг в системном объяснении данной личности. Это образование рассматривается,по сути,как системообразующее свойство в совокупности свойств, определяющих криминогенную сущность личности. В числе исследований, выполненных в русле такого подхода, видное место занимает ценностно-нормативная концепция личности преступника, разработанная А.Р.Ратиновым [271]. В качестве "первоисточника социальной активности человека, того ядра личности, которое обусловливает определенное видение действительности, избирательность поведения и характер оценочной деятельности", автор обосновывает такое свойство личности как "ценностное™", выра­жающее пристрастное отношение к предметам, явлениям, людям и к себе [271, с.8-9]. Исследователь исходит из того, что активность субъекта при его взаимодействии с объектом является изначально ориентировочно- познавательной: познанные свойства объекта оцениваются в свете потребностей субъекта как ценности (или антиценности). В соответствии с результатами оценки субъект, ориентируясь на правила-нормы, существующие для охраны данной ценности, планирует свое поведение. Социальная норма сама подвергается оценке и выступает для субъекта как некоторая ценность, вторичная по отношению к защищаемому ею объекту [там же, с.И]. В результате интериоризации социальных норм в сознании человека, как пишет А.Р.Ратинов, "формируется определенная ценностно-нормативная модель поведения, которая включает в себя соб­ственную концепцию прав и обязанностей, норм и стандартов поведения, возможных и ожидаемых санкций". По мере развития

личности ее внутренняя нормативная система приобретает все большую

і

независимость от внешних воздействий [271, с. 13-16].

Исходя из двухмодального характера мотивационного механизма

(в виде влечения и избегания), А.Р.Ратинов считает, что принятие решения о совершении преступления или воздержании от него является итогом оценочной деятельности, в процессе которой соотносятся оценки цели, ситуации, средств и последствий, "происходит взаимовлияние, взаимодополнение^ взаимоподкрепление, взаимопогашение, взаимо­исключение разнообразных ценностей и, в конце концов, доминирование одной из них" [271, с.30-32]. В побуждениях "ситуативно-импульсивного типа", когда "субъект стремится быстро, любыми средствами в пределах данной ситуации решить возникшую проблему или воспользоваться благоприятной обстановкой ... отражается неустойчивость и дез- интеграция ценностной системы личности" [там же, с. 16].

$ В концепции особое значение придается установкам как

диспозиционным свойствам личности, предопределяющим постоянство переживаний и поведения индивида, учитывая при этом, что установки, "являясь стереотипами реакций на определенные воздействия,, ... нацеливают на ту или иную форму поведения, но не избавляют от необходимости выбора путем принятия решения в результате мотивации" [271, с.28-29]. Взаимосвязь личности с правовыми нормами раскрывается через понятия "правосознание" и "правовая интуиция", которые представляют собой различные психические механизмы правовой оценки своего поведения: первое -"путем дискурсивного "исчисления социальной ценности поступка", второе - "посредством его симультанной оценки, которая носит интуитивный характер" [там же, с.18-19].

Достоинство ценностно-нормативной концепции заключается в том, что в ней раскрывается ряд сторон проявления личности в

психологическом механизме преступного поведения. Концепция дает ряд важных теоретических посылок для дальнейшей разработки системной психологической модели криминогенной сущности личности преступника с раскрытием содержательного аспекта выражающей ее системы психологических свойств. По логике продвижения к более глубокому познанию дальнейшее исследование ценностно-нормативной регуляции должно носить типологический характер, устанавливать функциональные связи ценностно-нормативных образований личности с другими свойствами в целостном механизме психической регуляции преступного поведения в соотнесении с внешними условиями и иными факторами. Это позволит выйти на уровень объяснения, дающий параметры, критерии и инструментарий для оценки криминогенности личности, а значит, для оценки характера и степени ее общественной опасности.

Б русле идей ценностно - нормативного подхода проведены

исследования, в которых выявлено наличие отрицательных

характеристик ценностно-нормативной сферы личности значительной

части обследованных насильственных преступников. С.Н.Ениколопов

выявил у насильственных преступников социально отрицательное

содержание ряда ценностных образований личности в области целей и

смысла жизни, наряду с распространенностью таких свойств, как

эмоциональная неустойчивость, тревожность, неуравновешенность и др.

[105]. О.Ю.Михайлова установила, что у насильственных преступников,

проявивших жестокость, имеет место нарушение "ценностных

отношений" к другим людям и значительно чаще проявляется более в огиогх/е

"низкая" по сравнению с корыстными преступниками пбзицшй'к ряду этических ценностей, связанных с межличностными отношениями [225]. В.В, Знаков обнаружил, что специфика понимания ситуаций насилия и унижения человеческого достоинства агрессивными подростками

определяется ценностно-нормативной сферой их личности [121]. Близким к ценностно-нормативной концепции по основной идее является объяснение агрессивности с позиций когнитивного подхода, в соответствии с которым данное свойство рассматривается как комплекс когнитивных моделей поведения и ассоциативных структур, связывающих эти модели с внешними стимулами и ожидаемыми результатами (Л.Гусман, Е.Ровель, Д.Леонард [358]). Вместе с тем этот подход позволяет объяснить лишь личностную обусловленность интеллектуальной регуляции насильственного поведения, оставляя без внимания другие его механизмы.

Наряду с психологическими свойствами, образующими ценностно- нормативную сферу личности, к криминогенно значимым исследователи относят и свойства других видов. Так, Ю.М.Антонян, М.И.Еникеев, В.Е.Эминов обращают внимание на то, что "негативное отношение к тем или иным ценностям еще не означает, что человек совершит преступление... что одна и та же субъективная причина (в данном случае отношение) способна породить различные действия, равно как и разные причины могут вызвать весьма сходное поведение" [16, с.21]. Авторы приходят к выводу о том, что "личность преступника отличается от личности законопослушного негативным содержанием ценностно- нормативной системы и устойчивыми психологическими особенностями, сочетание которых имеет криминогенное значение и специфично именно для преступников" [там же, с.43]. К "ведущим" из таких психологических особенностей умышленных преступников они относят импульсивность, агрессивность, асоциальность, гиперчувствителыюсть к межличностным взаимоотношениям, отчужденность и плохую приспособляемость к новой социальной ситуации. Эти особенности обнаружены с помощью тестирования у значительной части лиц, умышленно совершивших уголовно наказуемые деяния: у 36-44% насильственных и корыстно -

насильственных преступников и у 22-26% корыстных [14, с. 28-43]. Эти цифры в то же время свидетельствуют о том, что большинство таких лиц не обладают указанными особенностями, и поэтому необходимо обращение также и к поиску иных личностных образований, причинно детерминирующих антиобщественное поведение и, что особенно важно, к раскрытию их системной организации.

Ю.М.Антонян, М.И.Еникеев и В.Е.Эминов рассматривают в качестве существенных криминогенных свойств личности социальную отчужденность и тревожность [16]. Поддерживая идеи кримино­логической концепции социальной аномии (Э.Дюркгейм, Р.К.Мертон, В.Фокс), авторы трактуют психологическое отчуждение личности (которое формируется в условиях социального отчуждения индивида) как потерю интереса к обществу, неприятие его ценностей и норм, безразличие к социальной оценке, невключенность в эмоциональные контакты либо уход в свой внутренний мир. Психологическое отчуждение можно рассматривать двояко; и как проявление опре­деленной "отчужденной" позиции, и как отсутствие тех личностных свойств, которые определяют нормальную социальную адаптацию, например, эмпатии, альтруистических чувств, личностных ценностей, социальных навыков и умений, обеспечивающих благоприятную "включенность" в социальную среду. В феномен отчуждения обычно вкладываются его истоки: отвергание в детстве родителями (прежде всего матерью), обедненность либо отсутствие эмоционально положительных отношений, диктат, унижение достоинства, жестокое обращение. В исследованиях установлена прямая связь агрессивного, противоправного поведения человека с жестоким обращением с ним в детском возрасте родителей [366]. В результате этого формируются устойчивые личностные черты; ожидание агрессии,), защитно- агрессивные мотивы, неуверенность, тревожность и Т.П. Они, в свою

очередь, как считают криминологи, порождают корыстно-преступные побуждения, обусловленные потребностью обрести положительное эмоциональное состояние посредством овладения материальными благами [16, с. 102]. При этом отчуждение от широкой социальной среды часто сопровождается адаптацией к общностям правонарушителей. Это выражается, например, в неосознаваемом стремлении рецидивистов вернуться в места лишения свободы, где они чувствуют себя более адаптированными (16, с.61-72].

Тревожность, рассматриваемая Ю.М.Антоняном, М.И.Еникеевым, В.Е.Эминовым в качестве ведущего криминогенного свойства личности преступника, выражает возникновение состояния тревоги в относитель­но широком спектре ситуаций и более низкий порог возник­новения этого состояния. Состояние тревоги понимается как эмоция, близкая к страху, проявляющаяся в различных состояниях - как беспокойство, нервозность, напряженность, опасение, неловкость, застенчивость, однако,в отличие от страха,источник опасности является воображаемым или неизвестным (или неосознаваемым) [350]. Тревожность порождает чрезмерную подозрительность, мнительность, обостренное ощущение угрозы своему бытию и, следовательно, повышает вероятность противозаконного поведения [16, с. 131]. В результате исследования авторы обнаружили у преступников более выраженную, чем у законопослушных граждан, внутреннюю напряженность, неуверенность, пониженную самооценку, пессимис­тическую оценку перспективы, депрессивное состояние, а у на­сильственных преступников (особенно убийц) кроме этого -выраженную эмотивность. Последняя проявляется специфически: как высокая чувствительность, уязвимость, ранимость в сфере межличностных отношений, обращенные не на сопереживание, а на защиту своего Я и сочетающиеся с ригидностью и застреванием аффективных переживаний

79

[16, с. 125]. Мотивация антиобщественного поведения при этом связывается с такой потребностью, как защита своего биологического и социального бытия, обретение уверенности и снижение тем самым тревоги. Вместе с тем исследователи справедливо отмечают, что многие преступники не отличаются тревожностью [16, с. 144], что психологическое отчуждение фатально не ведет к совершению преступления. На наш взгляд, тревожность представляет собой пред­посылку формирования и проявления названных криминогенно релевантных личностных свойств. Однако данная предпосылка однозначно не влечет их формирование. Кроме того состояния, обусловленные тревожностью и "производными" от нее свойствами, выполняют эмоционально-мотивообразующую функцию и не выступают непосредственной причиной криминального содержания поведения. Они могут находить реализацию (получать разрядку, компенсироваться) в непреступных формах поведения.

Значительное число исследований, проведенных в русле подхода, ориентированного на выделение ведущих криминогенных свойств личности, посвящено изучению насильственных преступников. В этих исследованиях внимание уделено выявлению психологических свойств, выступающих источником агрессивного поведения. Агрессия при этом трактуется как активность направляемая на преодоление препятствия, фрустрирующего фактора,, мешающего реализовать цель, с меж­личностной эксплуатацией, либо с реализацией "Я", с препятствиями внутреннего рода [362; 355; 365]. К криминогенно релевантным свойствам

личности насильственных преступников исследователи относят:

};

завышенный уровень притязаний и самооценки, эгоцентризм, повышенную обидчивость, эмоциональную неустой-чивость, высокую реактивность при отстаивании своих интересов, ригидность мыслительных процессов, низкие способности к адаптивным формам

поведения, экстрапунитивную манеру реагирования на воздействия социального окружения [277, с. 133]. В других исследованиях отмечаются в качестве предпосылок агрессивности противоположные личностные черты: сниженное самоуважение, глубокое расхождение между реальным и идеальным "Я", высокая тревожность [360]; склонность к риску [353]; тенденция добиваться намеченных целей, игнорируя угрозу наказания [361]; раздражительность, повышенная восприимчивость, злопамятность [351], чувство собственной неполноценности, ущемленности, пот­ребность утверждения в социальной среде и самоутверждения, властвования, а также потребность игрового типа, удовлетворяемая переживанием риска и других острых эмоций [16, с. 144-175]. У преступников, склонных к импульсивному насилию, выявлены расплывчатые, нереалистичные, иррациональные представления, касающиеся межличностных отношений и отношений с официальной властью; а в отличие от них,у лиц, совершающих обдуманное насилие эти отношения представляются адекватными [364; 356]. В качестве внутренних источников сексуального насилия выделяются психические образования, порожденные психотравмирующими проблемами, связан­ными: а) с отсутствием или обедненностью контактов с матерями и отцами в раннем детстве; б) со сверхопекой матери, ограничением активности, привитием низкого самоуважения и высокой критичности;

Л

в) с незрелостью сексуальных навыков, подавлением нормальной сексуальной активности, навязанностью сексуального поведения извне, систематическим подавлением сильного гнева и влечений [354]. Л.Н.Собчик обращает внимание на существование агрессивности как акцентуированной черты (затрудняет адаптацию, приводит к конфликтам) и как заостренной психопатической черты (может проявляться во враждебно-разрушительных актах) [302, с. 164].

Приведенные данные об особенностях личности насильствен-

ных преступников так или иначе характеризуют мотивообразующие свойства и их природу. Значительная часть из названных свойств носят характер эмоционально-мотивационных тенденций, проявляющихся в переживаниях и побуждениях отрицательной модальности. Эти побуждения требуют своей канализации (удовлетворения, разрядки, компенсации), которая может происходить путем совершения некоторых действий, имеющих как просоциальный, так и асоциальный или антисоциальный характер.. При этом выявленные в исследованиях мотивообразующие свойства зачастую имеют противоположное содержание. Это говорит о том, что мотивообразующие свойства личности не представляют ее криминогенную сущность первого порядка. Они могут в той или иной мере способствовать принятию криминальной цели (и способа) в порождении преступного поведения. Более непосредственно детерминируют ее принятие свойства, выполняющие целеориентирующую функцию.

Оценивая в целом подход, основанный на выделении ведущих криминогенных свойств личности преступника, необходимо отметить, что различные свойства, могут по-разному участвовать в детерминации преступного поведения - обусловливать его мотивацию и противо­законную направленность, возможность реализации криминальной цели и т.д.. Поэтому можно утверждать, что психологические свойства, выделяемые в качестве ведущих (или характерных) для личности преступников, выполняют различные функции в комплексе ^внутренних детерминантов преступного поведения, в связи с чем их роль может быть различной: свойство может выступать определяющим порождение именно криминального содержания поведения (относиться к криминогенной сущности первого порядка) либо может быть функционально субординированным такого рода психологическому свойству личности. Логика анализа показывает, что характерные для

личности преступников психологические свойства, обусловливающие эмоционально-мотивационные состояния, не являются определяющими детерминантами именно криминального содержания поведения. Ведь разрядка или компенсация ₍ "неблагоприятных" эмоционально­мотивационных состояний может быть осуществлена непреступным путем либо побуждения могут произвольно сдерживаться. Из этого следует, что общественно опасная либо правомерная направленность поведения, "реализующего" неблагоприятные побуждения детер­минируется свойствами, выполняющими иную функцию. Эта функция связана с принятием способа действий, определяющего содержание цели в поведенческом акте. К такого рода свойствам (личностным обра­зованиям) может быть отнесена "ценностно-нормативная модель поведения" (А.Р.Ратинов) и другие их виды, выполняющие указанную функцию. Вместе с тем в литературе данные свойства еще не получили необходимого раскрытия. Не установлены достаточно четко их конкретные виды, определяемые видами процессов психической регуляции поведения, а также их связи в механизме преступного поведения с другими криминогенно релевантными свойствами,

В ряде исследований используется подход, предусматривающий выделение комплексов криминогенных свойств личности, которые лишь в совокупности определяют наличие потенции к преступному поведению. Такой подход используется С.В.Познышевым [255]. Исследователь рассматривает психологические особенности личности преступников, классифицируя при этом их на два общих типа - эндогенный и экзогенный. Среди экзогенных преступников он выделяет лиц, которые либо с достаточной ясностью не видели непреступных выходов из своего положения (глупые, малоразвитые, легкомысленные, боязливые, растерявшиеся, отчаявшиеся), либо видевших социально приемлемый выход, но не обладавших достаточной волей, чтобы своевременно его

S3

использовать (пассивные, безвольные, застенчивые, бессердечные, безучастные, нечестные). В числе эндогенных преступников выделены импульсивные (испытывающие чувство удовольствия от процесса совершения преступления), эмоциональные (совершающие преступления для удовлетворения сильного чувства, разрядки аффекта), "расчетливо- рассудочные'' (совершающие преступления для достижения имущественного, служебного, социального, семейного положения) [255]. С.В.Познышев разделяет свойства ("признаки”) личности преступников на основные и дополнительные. Он пишет: "К основным принадлежат те взгляды, расчеты и склонности личности, вообще те ее черты, благодаря которым представление известного преступления заняло у нее господствующее место в сознании и возникла склонность к совершению этого преступления для достижения определенных результатов. Дополнительными являются те из признаков, характеризующих общее физическое, умственное и нравственное состояние личности, в которых можно видеть причину образования основных признаков или отсутствия достаточных задержек их проявления" [255, с.69,88-89]. Такой комплексный взгляд на совокупность свойств, выражающих криминогенность личности, вносит полезный вклад в общие основания построения психологической структуры личности преступника и типологических различий их личностей. Однако, в данной модели не определены функциональные и содержательные особенности тех свойств, которые определяют личностные причины и предпосылки преступного поведения, их связи в механизме преступного поведения.

В.В.Юстицкий, основываясь: на психологическом исследовании личности и преступного поведения несовершеннолетних правонару­шителей, обосновывает наличие "криминогенных акцснтуантных комплексов, представляющих собой устойчивое сочетание определенной акцентуации с факторами, усиливающими ее криминальное проявление" [340, с. 10]. Он приходит к выводу, что несовершеннолетние преступники характеризуются "повышенной долей и выраженностью" ряда акцентуаций характера, которые участвуют в формировании "основных сторон механизма преступного поведения", а также в развитии "явлений, повышающих риск такого поведения" (алкоголизации, конфликтности взаимоотношений и др.). Исследователь отмечает, что акцентуации "воздействуют" на такие звенья механизма преступного поведения, как: а) потребности; б) "возможности удовлетворения потребностей правомерным путем" (трудности самоконтроля, фрустрация, агрессивное возбуждение, тревожность и др.); в) ценностные ориентации (связанные с механизмом "защиты Я" и др.). Кроме этого акцентуации опосредованно участвуют в "стимулировании" преступного поведения, содействуют формированию различных криминогенных факторов, в частности, обусловливая дезадаптацию несовершеннолетнего "в правопослушной среде" [340, с.23-25]. В.В.Юстицкий выделяет четыре криминальных акцентуантных комплекса: гипертимный, инертно­импульсивный, демонстративный, неустойчивый. Из описаний комплексов следует, что их криминогенность, обусловливается сочетанием акцентуаций с иными свойствами личности: "пониженной склонностью следовать социальным нормам и правилам", "склонностью к преодолению социальных запретов путем превращения их нарушения в игру", "циничными" или "антиобщественными" представлениями (о предпочтительности нетрудовых путей достижения целей) и др. [340, с.35-36].

Нельзя не согласиться с В.В.Юстицким в том, что акцентуации определенных типов участвуют в детерминации преступного поведения, выполняют функцию его предпосылок. Однако, при этом они не играют роль внутреннего причинного фактора в порождении криминального содержания поведения. Это вытекает из того, что значительная часть

несовершеннолетних (как и взрослых), имея аналогичные акцентуации, тем не менее не совершают противозаконных деяний, а среди преступников немало лиц, не имеющих таких акцентуаций. На наш взгляд, акцентуации порождают определенные эмоционально- мотивационные состояния, разрядка или реализация которых правомерным путем затруднена, либо побуждают к активности, осложняющей социальную адаптацию. Роль внутренних причинных детерминантов преступного поведения, следовательно, принадлежит иным свойствам личности, которые входят в криминогенный комплекс. Некоторые из этих свойств отмечены в исследовании В.В.Юстиц- кого, однако не получили систематизированного раскрытия с указанием их видов, функций в порождении преступного поведения и содержательных характеристик.

Комплексный подход к изучению личности преступника используется также в исследовании Е.В.Заики, Н.П.Крейдун, А.С.Ячиной [131; 164]. Они приходят к выводу о том, что

непосредственным личностным условием отклоняющегося поведения является "сочетание в структуре личности ряда различных негативных криминогенных качеств (не менее трех)", касающихся отношения к будущему, социальных отношений и черт характера. Это сочетание, по мнению авторов, может быть разным [1 ІЗ, с. 87].

В целом, комплексный подход представляется перспективным для продвижения к системному объяснению криминогенной сущности личности преступника. Можно полагать, что этот подход гносеоло­гически закономерно предшествует формированию системного знания о личности преступника: обеспечивает накопление эмпирического материала о структуре и системных связях ее свойств. В то же время реализация этого подхода в -исследованиях имеет .существенный недостаток. Он заключается в изначальном ограничении состава

криминогенного комплекса рамками гипотетической модели, принимаемой авторами без достаточных обоснований существенности включаемых в нее свойств. Затем устанавливаются корреляционные связи включенных в эту модель психологических свойств личности с преступным поведением индивида. В исследованиях, проведенных в русле такого подхода не находят отражения функциональные связи психологических свойств, включенных в криминогенный комплекс. Без раскрытия таких связей свойств в психологическом' механизме преступного поведения (представление их в некотором наборе) познание криминогенности личности не достигает уровня, необходимого для научно обоснованного решения практических задач прогностического и преобразующего характера. В представленных в литературе комплексных исследованиях недостаточно определенно раскрываются содержательные характеристики тех психологических свойств лич­ности (включенных в криминогенный комплекс), которые определяют антиобщественную направленность поведения, а не только его мотивацию.

В криминологической и психологической литературе уделено внимание раскрытию обусловленности преступного поведения психическими аномалиями субъекта [13; 15; 127; 44; 178 и др.]. Среди преступников, по сравнению с законопослушными лицами, выявлено значительно большее количество человек, имеющих психические аномалии. Устанавливаются некоторые связи определенных психических аномалий с типами преступных деяний. Так, Н.Г.Иванов отмечает, что большой процент "истериков" обнаружат среди лиц совершающих кражи в составе группы, психопатов - среди преступников, совершивших тяжкие телесные повреждения, хулиганства, посягательства на работников милиции, изнасилования и корысти о-насильственные преступления [127, с. 138].

Важные выводы для понимания роли психических ’аномалий в преступном поведении, их связи с мотивацией этого поведения и отдельными свойствами личности сформулированы В.В.Гульданом на материале психологического анализа общественно опасных деяний, совершенных лицами, страдающими психопатиями [88]. Автор выделяет две линии формирования мотивов преступных действий пси­хопатических личностей; нарушение опосредования потребностей и нарушение их опредмечивания. Нарушение опосредования потребностей обусловливает формирование: 1)аффектогенных мотивов, про­являющихся в стремлении к немедленному устранению источника психотравмирующих переживаний, когда эмоциональное возбуждение, возникшее в связи с объективной или субъективной невозможностью разрешить конфликт, разрушает внутренний контроль и побуждает к деструктивным насильственным действиям; 2) ситуационно­импульсивных мотивов, проявляющихся в стремлении удов­летворить потребность "ближайшим объектом" без учета существующих норм, конкретной ситуации, возможных последствий. Нарушение опредмечивания потребностей приводит к возникновению: 1) мотивов психопатической самоактуализации, в которых побудительную силу приобретает стремление к реализации некоторой черты личности (это стремление появляется при. рассогласовании "идеальной" и "реальной" самооценок); 2) мотивов-суррогатов, реализация которых ведет не к удовлетворению актуальной потребности, а к временной разрядке напряжения, связанного с ней; 3) суггестивных мотивов, которые формируются под реальным или. условным давлением референтной группы, образуют не связанные с потребностями цели и определяют появление не свойственных субъекту форм поведения [88].

В качестве личностных свойств, обусловливающих нарушения опосредования и опредмечивания потребностей в механизме преступного

поведения, В.В.Гульдан выделяет: а) у возбудимых психопатов - повы­шенный уровень притязаний, неадекватную самооценку, внешнюю атрибуцию ответственности, склонность к лидерству, агрессивному и демонстративному реагированию, самовзвинчиванию, повышенную раздражимость, обидчивость, конфликтность, дисфорическую окраску настроения; б) у тормозимых психопатов - робость, нерешительность, склонность к тормозным реакциям или реакции "отказа" в сложных ситуациях, сверхконтролю над непосредственным эмоциональным реагированием [88, С.203--211, 223--230]. У неустойчивых психопатов в качестве свойств, обусловливающих нарушение опредмечивания потребностей, отмечается отсутствие стабильного динамического стереотипа, целеустремленности в поведении, быстрая смена интересов, склонность к переоценке своих способностей, поиску острых ощущений, развлечений [там же, с.231].

Эти выводы представляют ценность также и- для раскрытия личностной детерминации преступного поведения у психически здоровых лиц, поскольку, как доказывает В.В.Гульдан, направленность общественно опасных деяний, общий и специальный ■ рецидив психически здоровых преступников и психопатов достоверно не различаются. Кроме того, мотивация противозаконных действий психопатических личностей подчиняется общим закономерностям формирования мотивов психически здоровых лиц (имеет сходные этапы, звенья и основывается на аналогичных потребностях), а в содержательном плане детерминируется направленностью личности [88, с.247]. Нам представляется, что. наиболее существенные различия в психологическом механизме антиобщественного поведения психически здоровых лиц и психопатов выражаются в том, что у психопатов мотивация преступного поведения имеет качественно более высокую экспрессивность или обусловленность внушением, психологическим

заражением. Эта более высокая выраженность указанных характеристик психической регуляции поведения у психопатов обусловлена аномаль­ным (патологическим) заострением соответствующих психических свойств.

В ряде работ характеристика личности преступника раскрывается через построение структуры ее свойств. Вопросы структуры личности преступника рассматриваются в работах Г.А.Аванесова, Ю.М.Антоняна, Ю.Д.Блувштейна, Б.С.Волкова, П.С.Дагеля, В.Г.Деева, А.И.Долговой, М.И.Еникеева, Г.Х.Ефремовой, К.Е.Игошева, И.И.Карпеца,

А.Г. Ковалева, В.Н. Кудрявцева, Г.М.Миньковского, К.К.Платонова, С.В.Познышева, В.В.Романова, Е.Г.Самовичева, А.Б.Сахарова, О.Д.Ситковской, А.И.Ушатикова, Л.Б.Филонова, В.Е.Эминова и др. В них обосновывается криминологическая структура личности прес­тупника и структура ее психологических свойств. В криминологическую структуру включаются социально-демографические и уголовно - право­вые признаки, устойчивые проявления личности в поведенческих актах и деятельности, нравственные свойства, психологические и биоло­гические особенности субъекта преступного поведения [см., напр., 195, с.30-37; 93, с.61-70; 25; 21]. Психологическая структура личности преступника рассматривается как включенная в более общую — кри­минологическую. К психологической структуре исследователи относят: свойства потребностно-мотивационной сферы (потребности, интересы, устойчивые мотивы и др.); свойства ценностно-нормативной сферы (взгляды, убеждения, ценностные ориентации, установки, позиции личности и др.); интеллектуальные свойства (уровень умственного развития, особенности мышления и др.); свойства, представ­ляющие опыт, значимый в преступном поведении (знания, умения, навыки, способности); эмоциональные, волевые и биопси- хические свойства [см. 16; 21; 195, с.35-36; 182, с.263; 94; 300; 301

136, с.61-64; 271; 146, с.52-85; 321].

Психологические свойства, приведенные в обобщенных описаниях

психологической структуры личности преступника выполняют определенные функции в порождении социального поведения, включая и общественно опасное. Однако, эти описания структуры ограничиваются указанием видов свойств и лишь в общих чертах касаются их содержательных характеристик. Такое описание психологической структуры личности преступника не дает научного знания того уровня определенности, которое может обеспечить решение указанных выше прикладных задач. Необходимо знание о системе свойств. Qho должно раскрывать не только структуру криминогенно релевантных свойств, но и их организацию (субординационные и координационные связи), давать определение тех свойств, которые являются первостепенно существенными в детерминации противозаконного поведения, их криминогенно

устанавливать

характеристики.

релевантные содержательные криминогенного содержания

Без раскрытия

психологических свойств личности и их внутрисистемных связей в детерминации антиобщественного поведения нельзя провести психологическое изучение конкретной личности с оценкой содержащихся в ней предпосылок к такому поведению. При этом принципиальное значение имеет обоснование критериев отбора свойств для их включения в психологическую структуру. Эти критерии определяются прежде всего целью построения структуры. Такой целью является получение знания, обеспечивающего построение такой психологической модели личности, которая бы служила основанием прогностической оценки ее криминогенной потенции, а‘ также основанием разработки психолого-педагогических задач по ее исправлению. В коллективной монографии видных отечественных криминологов этот критерий в общем виде выражается следующим

образом: в структуру личности преступника должны включаться те свойства, которые "прямо или косвенно связаны с ... антиобщественным поведением человека, обусловливают или облегчают совершение преступления либо помогают понять причины его совершения" [195, с,31]. Эта общая посылка, однако, нуждается в конкретизации. Она основывается на положении о том, что личностные свойства, реализуются в определенных психических функциях в детерминации преступного поведения, несут определенное содержание и находятся между собой в определенных функциональных связях (субор­динационных и координационных). Поэтому обоснование критериев построения психологической структуры личности преступника требует раскрытия указанных характеристик ее свойств.

Один из аспектов рассмотрения личности преступника связан с раскрытием ее в соотнесении с внешними условиями как факторами антиобщественного поведения. Необходимо подчеркнуть, что взаи­модействие личности с внешними условиями нас интере­сует не в плане формирования личности, а с точки зрения их связи в механизме преступного поведения. В ряде концепций зарубежных исследователей данный аспект детерминации преступного поведения рассматривается в русле бихевиористского подхода, когда определяющее значение в регуляции поведения индивида придается влиянию внешней среды. Такой подход имеет место в концепции социальной дезорганизации (К. Шоу, Г. Маккей), которая определяет, что правонарушитель - это нормальная личность, адекватно реагирующая на ненормальные социальные условия. Этот подход находит реализацию также в концепции социальной аномии (Р.Мертон), в основе которой лежит идея о том, что социальная структура порождает завышенные притязания определенных категорий лиц, но ограничивает возможности их удовлетворения, заставляя тем самым их вести себя не конформно, а

противоправно. Данный подход воплощается также в концепции субкультуры (А.Коуэн, Р.Клоуард, Л.Олин), указывающей, что деликвентные субкультуры продуцируют криминогенные потребности, содержание которых зависит от характера субкультур и могут быть ориентированными: на материальный достаток; на конфликтное достижение статуса в социуме; на различные формы аддиктивного поведения, представляющие уход от общества (алкоголизм, наркомания, необычные формы сексуальных отношений, поиск экстатичных переживаний, "запредельных эффектов" и т.п.) [по 336; 134].

В отечественной литературе влияние внешних условий в механизме преступного поведения рассматривается через анализ решения индивидом некоторой субъективной задачи, возникающей перед ним в конкретной жизненной ситуации. Понять эту "задачу" можно, лишь выяснив субъективную позицию преступника по отношению к окружающим условиям, что, в свою очередь, должно привести к пониманию мотивов и целей уголовно наказуемого деяния и психологических особенностей личности преступника [23, с.91; 175, с. 185]. Криминогенное влияние ситуации, по верному замечанию Ю.М. Антоняна и Е.Г.Самовичева, возможно только в отношении личности, которая "подготовлена” к этому системой своих взглядов и установок, ценностных ориентаций и ведущих мотивов. При этом авторы считают ситуативными преступниками тех, у которых сложилась личностно обусловленная жесткая зависимость от конкретной ситуации, в которой они действуют противозаконно, не видят возможностей иных непреступных способов действий' [24, с.96]. Более того, в силу своих личностных предпосылок у ряда правонарушителей проявляется склонность создавать условия (в том числе и социальную среду) для доминирования отрицательных свойств [24, с.88]. Так, лицо эпитимного типа всегда найдет к чему можно придраться, а паранойяльного типа --

создаст повод для подозрений и ревности [22, с. 174]. Встреча индивида с определенного типа асоциальной группой и вхождение в нее становится естественной, благодаря ценностным эталонам личности [22]. Будучи включенным в группу, индивид побуждается к действиям, проецируя ожидания от него поступков со стороны окружающих, т.е. находится в центре "мотивационного поля”, порождаемого внутренними^ внешними факторами [23, с.95],

В связи с изложенным подходом к пониманию влияния ситуации на порождение преступного поведения, одной из задач изучения личности преступника является познание ее диспозиций, предопределяющих криминогенно значимую оценку внешних условий: социальных условий; субкультуры локальной социальной среды, группы; поведения другого человека; обстоятельств конкретной ситуации. Роль этих диспозиций, как верно отмечает В.И.Чирков, "сводится не столько к прямой детерминации поведения, сколько к участию в формировании когнитивных оценочных схем, с помощью которых человек интерпретирует ситуацию. Последующие действия являются результатом этой интерпретации" [331, с. 117].

Обобщая приведенный аналитический обзор представленных в литературе психологических исследований личности преступника, необходимо отметить, что в современной науке еще не сложилась концепция, раскрывающая данную личность в совокупности основных аспектов ее системного объяснения и дающая научно обоснованный инструментарий для оценки криминогенной потенции отдельной личности, получения о ней достаточно конкретного знания прогностического и преобразующего назначения, обеспечивающего решение практических задач. Психологические феномены личности преступника изучаются либо без учета их функциональных и содержательных взаимосвязей в генезисе преступного поведения, либо

без установления закономерностей связей с внешними условиями, социальной ролью и социальным статусом субъекта поведения, с его фоновым психическим (в т.ч. функциональным) состоянием и другими факторами. Остаются малоизученными закономерности связей психологических свойств личности, реализующихся в различных механизмах психической регуляции преступного поведения (интеллектуальном, эмоциональном, импульсивном), не раскрыта в соотнесении с • различными типами личности преступника системообразующая основа ее криминогенной сущности.