4. Особенности восполнения морального вреда в мусульманской правовой семье

Возмещение морального вреда в странах с мусульманской системой права, в отличие от стран с романо-германской или англосаксонской систе­мами права, напрямую зависело от религиозных мировоззрений и нацио­нально-культурных традиций.

Данная правовая система имеет комплексный характер, поскольку вхо­дящие в нее религиозные нормы являются элементом религиозной надстрой­ки, а юридические правила поведения представляют собой ее компонент. Иные виды норм (обычаи, правила морали и др.) тоже обладают относитель­ной самостоятельностью, так как применение некоторых из них находится вне сферы религиозного или правового регулирования.

Исламский характер рассматриваемой системы права проявляется прежде всего в том, что ее ядро образуют религиозные нормы, высту­пающие идейной основой этой системы и обеспечивающие единство ре­гулирующего воздействия на общественные отношения. Дело в том, что в Средневековье ислам оказывал подавляющее влияние на жизнь общества и отдельные части надстройки, в связи с чем исламская религиозная сис­тема занимала ведущее место по сравнению с правовой, поэтому в тече­ние длительного времени главным регулятором общественных отноше­ний являлись именно религиозные нормы. К ним непосредственно при­мыкают и другие виды социальных регуляторов, в частности юридиче­ские и нравственные правила поведения, обычаи, притом содержание многих из них имеет сходство с религиозными предписаниями. Совокуп­ность тождественных религиозных, правовых, моральных норм,

обычаев и составляет основу исламской системы социально-норматив­ного регулирования^[116]. Эта тенденция проявлялась, на наш взгляд, и при соз­дании правовых норм, касающихся вопросов возмещения вреда потерпевшей стороне, в соответствии с основными принципами ислама, изложенными в его первоисточнике - Коране, признанном главной священной книгой мусульман.

Развитие мусульманского права вплоть до VIII в. большей частью шло казуальным путем (создание нормы права для рассмотрения конкретного случая, с указанием отягчающих и смягчающих вину обстоятельств). Пра­вившие после Мухаммеда «праведные» халифы, в частности Абу Бекр, Омар, Осман и Али (632-661 гг.), как и другие последователи Пророка, при рас­смотрении конкретных споров руководствовались Кораном и сунной^[117].

Вторым по значимости источником исламского права считается сунна (мусульманское священное предание, состоящее из совокупности признан­ных достоверными хадисов - легенд, рассказов о поступках и изречениях Мухаммеда), сложившаяся в VII-IX вв. Коран и сунна как источники права неизменно остаются носителями божественных откровений, а не кодексами в их строго юридическом понимании. Правоведами исламских стран произве­ден своего рода «перевод» божественных откровений, которым обязан сле­довать верующий, в конкретные и детализированные юридические нормы, распространяющиеся на те или иные случаи жизни^[118], поэтому ими не создано некое новое право, а сформирован шариат (араб. - надлежащий путь) - свод мусульманских правовых и теологических нормативов, провозглашенных

исламом «вечным и неизменным» плодом божественных установлений, со­держащихся в Коране и сунне. В то же время эти нормы направлены и на за­щиту мусульман от неверных - лиц, исповедующих иную веру. Несоблюде­ние норм расценивается как нарушение религиозных заповедей. Например, отказавшийся от применения указанных в Коране способов возмещения при­чиненного ему вреда мог быть признан вне закона либо подвергнут строгим мерам воздействия.

Назначаемое за нарушение Корана наказание, если и выносилось от имени государства, в итоге воспринималось божественной карой, так как од­ной из важнейших задач теократического мусульманского государства (его глава являлся одновременно и религиозным главой) - это исполнение воли Аллаха (в исламе - Бог) на земле.

В целом деяние (преступление), за которым следует наказание, может быть отнесено, согласно мусульманскому уголовному праву, к одной из трех категорий: худдуд, кисас и тазир. Для установления конкретной классифика­ционной категории совершенного преступления используется двойственный критерий, связанный, во-первых, с тем, чьи права нарушаются преступлени­ем, во-вторых, с тем, насколько четко определено наказание, предусмотрен­ное за данное преступление. Соответственно выделяются три группы прав, которые могут быть нарушенными преступлениями: Аллаха, индивида, права Аллаха в сочетании с правами индивида.

Понятие «худдуд» означает пределы «дозволенного и запретного, уста­новленные Аллахом». К преступлениям категории худдуд относятся деяния, за совершение которых наказание точно определено в Коране или сунне. Та­кое наказание изменению судьей не подлежит. Многие современные иссле­дователи мусульманского права относят к данной категории преступления, направленные только против интересов всей общины («права Аллаха»), со­вершение которых имеет своим последствием наказания либо однозначно определенные Кораном или сунной, либо нормативно точно установленные судебной практикой «праведных» халифов. Тем не менее вопрос о том, какие

преступления следует относить к категории худдуд, остается спорным и в на­стоящее время. Большинство мусульманских юристов считают, что таких пре­ступлений семь: ересь (вероотступничество), восстание, прелюбодеяние, кража, грабеж, пьянство и клеветничество.

Преступления, входящие в категорию кисас (араб. - равенство, эквива­лентность), подлежат возмездию по принципу талиона, то есть наказание, равное по силе преступлению. Данная категория преступлений, так же как и предыдущая, четко определена в Коране и сунне. Этими преступлениями яв­ляются те, в результате совершения которых потерпевшему причиняется умышленно или по неосторожности увечье - тяжкое телесное повреждение.

Категория тазир (араб. - исправление, назидание) охватывает деяния, за которые в Коране и сунне не установлено однозначного наказания.

Между тем нормы, содержащиеся в Коране, ориентированы на тради­ционно установившиеся в мусульманском обществе правила поведения - обычаи, которые предопределяли религиозно-нравственные предписания, в том числе относительно возмещения вреда потерпевшему. Обычаи, в свою очередь, повлияли на формирование системы норм обычного права, основы­вавшегося на регулировании общественных отношений в соответствии с ме­стными правилами решения правовых вопросов. Не исключено, что многие из них были впоследствии преобразованы в каноническое мусульманское право и религиозные нормы Корана.

По мнению Н.М. Михайленко, мусульманский правовой обычай харак­теризуется такими признаками, как: повторяемость, спонтанность, обяза­тельность. При этом он выступает в качестве социальной нормы - правила поведения, предписания, безусловного требования (социального императи­

ва), обязательность которой определяется самим обществом и в последую­щем санкционируется его судебными или законодательными органами. Дей­ствие, изменение и прекращение обычая зависят от конкретных нравствен­ных, национально-культурных, социально-экономических и исторических условий развития данного общества^[120].

В Коране и сунне излагаются начала (основные положения) возмездия (мести) в случае убийства и называются иные способы возмещения вреда родственникам убитого, в том числе принятие выкупа за жизнь убийцы (пла­та за кровь - дийа, то есть пеня), в частности: «Правоверные, закон возмездия установлен вам за убийство: свободный должен умереть за свободного и слу­га за слугу нт. д., женщина за женщину, но тот, кому брат его простит, мо­жет быть преследуем и принужден к даче удовлетворения согласно тому, что явится справедливость, и пеня да будет возложена на него с гуманностью» (сура - глава II). «Если кто-либо будет убит несправедливо, то наследники его имеют право просить удовлетворения; но пусть они не перейдут пределов умеренности, предавая смерти убийцу слишком жестким образом или мстя за кровь кому-либо другому, а не тому именно человеку, который убил его» (XVII).

В Коране закреплен в общем виде принцип талиона, в соответствии с которым, как отмечалось, устанавливались наказания за преступления кате­гории кисас. Так, в нем предписано: «Кто же преступает против вас, - то и вы преступайте против него подобно тому, как он преступил против вас...» (II, 190/194). «И воздаянием зла - зло, подобное ему» (XLII, 38/40).

Основными преступлениями этой категории являются убийство и те­лесные повреждения необратимого характера. Убийство считается тяжким грехом и решительно осуждается Кораном: «Кто убил душу не за душу или не за порчу на земле, тот как будто бы убил людей всех» (V, 35/32). Вместе с

тем содержится и строгий запрет на совершение противоправного убийства, а также установлено, хотя и в абстрактной форме, суровое наказание за него: «Не следует верующему убивать верующего, разве только по ошибке... А ес­ли кто убьет верующего умышленно, то воздаянием ему - геенна, для вечно­го пребывания там. И разгневался Аллах на него, и проклял его, и уготовал ему великое наказание!» (IV, 94/92 - 95/93); «И не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву» (XVII, 35/33).

В теории мусульманского права считается, что такие общие положения Корана конкретизируются преданиями, содержащимися в сунне, где зафик­сирована мера наказания за убийство, которое согласно изречениям Пророка подлежит возмездию в виде «законного» пролития крови. Подобные предпи­сания толкуются мусульманскими правоведами как установление за умыш­ленное убийство точно определенной санкции - смертной казни в качестве наказания, равноценного преступлению.

Наглядным примером принятия к виновному в убийстве других мер воздействия, помимо лишения жизни, может служить приводимый в сунне случай, когда Пророк предложил пострадавшей от убийства стороне выбрать одно из трех решений в отношении преступника - смертную казнь, прощение или принятие от него дийа - выкупа за кровь. Право выбора предоставляется наследникам убитого, поэтому виновный может быть наказан только по их ясно выраженному желанию.

Выкуп за кровь при убийстве свободного мусульманина устанавливал­ся традиционным мусульманским деликтным правом в размере 100 верблю­

дов или в их денежном эквиваленте (1 тыс. золотых динаров или 12 тыс. ди­наров в бумажных деньгах), тогда как за женщину выплачивалось вдвое меньше. Допускалось, впрочем, прощение преступника и без принятия дийа.

Как полагают многие мусульманские правоведы, прощение виновного в совершении умышленного убийства предпочтительнее его наказания. При этом они ссылаются на несколько абстрактные положения Корана, которые якобы обосновывают возможность освобождения убийцы от ответственности в результате снисхождения к нему со стороны наследников убитого: «А если вы извините, то это - ближе к богобоязненности. И не забывайте благости между собой, - ведь Аллах видит то, что вы делаете!» (II, 238/237); «И уст­ремляйтесь к прощению от вашего Господа...» (III, 127/133); «Но кто простит и уладит, - награда его у Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!» (XLII, 38/40).

Следует отметить, что в случае когда у убитого не было преемников, то право выбора наказания преступнику переходило к правителю, который не мог простить убийцу, но был вправе заменить непрощенному смертную казнь выкупом за кровь^[121].

При убийстве правоверного по неосторожности пеня уплачивалась членам семьи убитого, если только убийца не освобождался от нее «из мило­сердия» (сура - глава IV). Когда преступник был не в состоянии ее уплатить, то мести в отношении его не требовалось. Он лишь обязывался поститься не­прерывно в течение двух месяцев, после чего становился свободным от мес­ти. Пеня во всех случаях делилась между родственниками убитого в соответ­ствии с положениями о наследовании, изложенными в Коране^[122].

В правоприменительной практике такие религиозные нормы соблюда­лись до середины XIX в., например, в Турции убийца никогда не преследо­вался публичными властями. Ближайшим родственникам разрешалось мстить за убийство своего сородича тогда, когда они считали это необходи­

мым; если они предпочитали принять плату за кровь, то убийца освобождал­ся от всякой ответственности. Уголовное уложение Турции 1840 г. отменило эту систему денежного вознаграждения и ввело наказание за убийство^[123].

Религиозные принципы, связанные с возмещением вреда потерпев­шей стороне, предусмотрены уголовным законодательством Саудовской Аравии. Так, в 1934 г. размер полного выкупа за кровь в случае умышлен­ного убийства устанавливался в 1 тыс. риалов, тогда как в настоящее время его сумма составляет 45 тыс. риалов. За телесные повреждения различной тяжести предусмотрена выплата потерпевшему определенной части дан­ной суммы.

Нормы мусульманского деликтного права (от лат. delictum - наруше­ние, вина) применяются в законодательстве Йеменской Арабской Республики (ИАР), в частности, в уголовно-процессуальным кодексе 1979 г. предусмот­рены меры наказания, назначаемые за совершение преступлений категорий худдуд, кисас и тазир, а также выкуп за кровь - дийа. C 1976 г. в стране дей­ствует закон № 147 об определении такого выкупа за убийство, причинение телесных повреждений и получение производственной травмы. Им установ­лен размер выкупа (компенсации) при умышленном убийстве, который со­ставляет 60 тыс. риалов, однако если жертвой преступления является жен­щина, то эта сумма уменьшается вдвое. Подобное по смыслу законодательст­во применяется в Омане, где в 1984 г. нормативно установлен выкуп при умышленном убийстве мусульманина в размере 5 тыс. риалов, мусульман­ки - 2,5 тыс. риалов (в случае лишения жизни лица, не исповедовавшего ис­лама, эти суммы снижаются в три раза)^[124].

Зарождение обычая кровной мести зависело от историко­социологических особенностей развития конкретного региона, государства. Так, обычай кровной мести в Дагестане возник с появлением в VIII в. на его территории аравитян, которые стали проповедовать новую религию - ислам.

Быстро распространявшись среди кавказских народов, он, тем не менее, не был принят ими во всей его полноте. Несмотря на жесткий фанатизм арави­тян, не терпевших никакого противоречия Корану, народы Северного Кавка­за сохранили судопроизводство по адату, в том числе при рассмотрении дел относительно причинения телесных повреждений и совершения убийства^[125]. До возникновения в конце 20-х годов XIX в. имамата Шамиля адат почти безраздельно господствовал в Дагестане и Чечне в виде разветвленной сис­темы социальных норм, в основе которой лежали местные обычаи большей частью неисламского происхождения^[126].

У населявших Северный Кавказ народностей существовало множество разнообразных адатов: каждые племя, община, аул и даже семья имели свои особые обычаи и обряды. Адат приобретал силу закона в основном там, где вместе с утверждением ислама проводилась кодификация норм обычного права, составление из традиционно установившихся правил общественного поведения (обычаев - адатов) сборников. Включенные в такие сборники ада- ты при дальнейшем их правоприменении трансформировались в строго обо­значенные законы.

Главным органом образования адатов кавказских горцев являлся тре­тейский (адатский) суд, выносивший свое решение - маслагат, которое при­менялось по аналогии при разбирательстве последующих подобных дел. Ли­ца, заседавшие в адатских судах, назывались канной (стариками). Эти суды рассматривали споры лишь по заявлениям потерпевших, точно указывавших обидчиков (ответчиков), минуя такие стадии досудебного производства, как возбуждение дела и предварительное следствие^[127].

Во времена царской власти (1813-1917 гг.), то есть от начала присое­динения Дагестана к России и до конца самодержавия в ней, на почве кров­ной мести или по другим причинам, которые коренятся в пережитках родо­вого быта, в Дагестане погибало в среднем 600 человек в год^[128].

Основания применения кровной мести у разных народов, имеющих му­сульманскую систему права, были различны.

Кровная месть у кавказских горцев вызывалась оскорблением рода и раз­нообразными посягательствами на личные и имущественные права. Например, по обычаям горцев Северного Кавказа такие преступления, как: убийство, нане­сение раны, насилие в отношении лиц женского пола и даже оскорбление, при­чиненное побоями, плетью или другим орудием, подлежали мщению.

У абхазцев кровная месть полагалась за отказ невесты или ее родителей от заранее условленного брака, а также за развод, вызванный оскорблениями или беспутством одного из супругов^[129].

Обычаями осетин устанавливалось, что каждый родственник убитого должен священным долгом мстить смертью убийце и его родственникам. Похищение женщины наказывалось так же, как и убийство, насилие над женщиной или ее оскорбление оплачивались убийством или ценою крови. Жестокою обидой считалось убийство собаки прилюдно и высказывание при этом обидчика о том, что он убил ее за принадлежащего к такому-то роду по­койника; такая обида очищалась только убийством.

В Осетии кровная месть могла быть вызвана и снятием кем-либо с до­машнего очага цепи, на которой подвешивался фамильный котел, и выбрасы­вание ее за дверь^[130].

Исследователями действовавшего в Осетии обычного права приводятся и другие поводы для возникновения кровной мести, в частности:

- неосторожное убийство или ранение человека из ружья, за что кро- вомщению подвергались как случайный убийца, так и хозяин оружия;

- причинение смерти или увечья человеку во время скачки, что обу­словливало применение кровной мести в отношении и виновного, и хозяина лошади, нанесшей вред;

- убийство вора на месте преступления;

- умышленное и нечаянное убийство, поранение ребенка во время ссо­ры или игры малолетних детей;

- неосторожное убийство или ранение соплеменника во время стрель­бы в деле с неприятелем или на охоте;

- убийство женщиной (девушкой), подвергшейся гнусному насилию, зло­дея, что считалось причиной для осуществления кровной мести в отношении родственников этой женщины;

- отказ девушки, просватанной хотя бы и в малолетнем возрасте, выйти впоследствии замуж за суженого^[131].

В соответствии с адатом в Дагестане можно было безнаказанно убить: кровного врага до примирения; человека, нанесшего бесчестье семейству; объ­явленного врагом общества в случае нападения его из засады; вора на месте преступления; женщину, застигнутую с любовником; похитителя женщины при его преследовании и др. Такая расплата была возможна лишь при условии, что преступник и пострадавший являлись свободными и мусульманами. В отноше­нии рабов, иноверцев и женщин действовали другие правила^[132].

Следует отметить, что ограничение кровной мести нашло свое отражение и в писаных законах. Так, в черкесском морально-правовом кодексе «Адыгэ Хабзэ» (XVIII-XIX в.) большинство норм посвящено вопросам мщения, реше­ния которых основывались на принципе обмена и взаимности. Данный акт пре­дусматривает несколько способов прекращения кровной вражды, например:

1) убийца, захвативший у самого ближайшего родственника убитого им человека малолетнего сына (от 4 до 9 лет), тщательно оберегал его и воспи­тывал до совершеннолетия как свое собственное дитя. По достижении этого возраста, снабдив его богатым одеянием, качественным полным вооружени­ем, лучшей верховой лошадью и сбруйной принадлежностью к ней, отправ­лял к отцу вместе с подарком, состоявшим из нескольких голов рогатого ско­та и хорошей лошади. Потерпевший, принимая своего сына, не мог не при­нять такого приношения - знака не только покорности убийцы, но и выраже­ния просьбы о его прощении и изъявления к нему дружбы и уважения со стороны лица, покровительствовавшего убийце. Прощавший взаимно посы­лал подарок как покровителю убийцы, так и последнему, тем самым стано­вясь его другом. C этого времени они считались как единокровные родствен­ники. Такая норма применялась только в кругу представителей высших со­словий;

2) для исполнения обряда примирения человек, в отношении кото­рого была избрана кровная месть, отращивал на голове длинные волосы. После этого через своих родственников или знакомых он просил у потер­певшего прощения. При его согласии простить обидчика, добивавшегося восстановления мира с ним, его доставляли в дом обиженного, который должен был обрить голову обидевшего, чем выражал примирение. По со­вершении обряда, дав клятву о вечной дружбе, они становились кровны­ми братьями;

3) убийца, не имея возможности укрыться в аулах одного племени, уходил в селение иного, где отыскивал себе пристанище. Принявший такого человека под свое покровительство брал на себя ходатайство по примирению его с родственниками убитого через соплеменников убийцы, чем вызывал уважение со стороны других^[133].

В конце 50-х годов XIX столетия имели место случаи борьбы светской власти с институтом кровной мести. Так, начальником Военно-Осетинского округа Муссой Кундуховым была предпринята попытка изъятия из уголовно­го кодекса осетин 16 пунктов, касающихся применения кровной мести, и уч­реждения для борьбы с нею осетинского народного суда. По его мнению, для избежания всякого зла все умышленные и неумышленные убийства должны были подлежать обязательному законному расследованию. За совершение умышленного убийства следовало привлекать виновного к ответственности в согласии с российским уголовным законодательством, равным для всех со­словий. Рассмотрение дел о неумышленных убийствах предлагалось отнести к компетенции народного суда, кровомщение в том и другом случае - стро­жайше запретить, предусмотрев наказание как убийце, так и лицам, приняв­ших в этом участие. Функционирование народного суда на Северном Кавказе длилось лишь до судебной реформы в России 1864 г., когда он был упразд­нен в ходе повсеместных преобразований суда и судопроизводства на основе Судебных уставов^[134].

Ограничением применения кровной мести в Дагестане выступал мас- лиат (араб. - примирение, общее благо) - самобытный третейский (по­среднический) способ урегулирования и разрешения конфликтов. Проце­дуре маслиата при убийствах предшествовали определенные обычаем не­которые формальности, несоблюдение которых влекло за собой запрет на осуществление примирения. Как правило, убийца должен был немедленно покинуть родное селение, становясь одним из людей, которых называли «канлы» - кровники, в противном случае его выгоняли, что предусматри­валось адатом каждого племени. В ряде регионов Дагестана были обособ­ленные селения, куда изгонялись канлы. Чаще всего это были неблагопри­ятные по природно-климатическим и географическим условиям населен­ные пункты, в частности селения: Кудутль (Къудукь), известное тем, что

лучи солнца проникали туда лишь около трех месяцев в году; Читль, нахо­дившееся в глубоком ущелье, откуда виден всего лишь «кусочек» неба.

До 30-х годов XIX в. было принято, что вместе с убийцей покидала свое место проживания вся его семья, а их дом подвергался разрушению, но в последующее время уничтожение жилья кайлы стало необязательным. В те­чение всего периода пребывания в изгнании кровник соблюдал обряд в от­ношении покойного - не брился, не стриг волос и ногтей, не появлялся в об­щественных местах, не выполнял хозяйственных работ, вел затворнический образ жизни. Так же поступали и его близкие родственники, а если кто-либо из них побрился или другим своим действием нарушал такой обряд, то по­страдавшая сторона без промедления реагировала на эти проявления, вос­принимая их как игнорирование себя и даже оскорбление. Достижение мас- лиата в данном случае становилось проблематичным.

Пока кровник находился в изгнании, посредники из уважаемых людей его племени по ходатайству дальних родственников кайлы начинали перего­воры о примирении с потерпевшей стороной.

Следующим шагом к достижению маслиата была просьба лиц, участ­вовавших в переговорах о разрешении присутствия на «тазияте» (место для выражения соболезнования у мужчин) этих родственников кайлы, что­бы выразить свое сочувствие пострадавшим. Если с учетом сложившихся обстоятельств такое сближение сторон допускалось, то на этом процедура примирения приостанавливалась. В данной ситуации родственники кайлы, в том числе его семья, оказывались в более безопасном положении, нежели убийца (баш-канлы), поскольку теперь именно он становился объектом мщения.

Восстановление потерпевшей стороной мирных отношений с убийцей, если он оставался в живых, могло быть возможным по истечении года после убийства и при согласии всех родственников убитого простить преступника.

Одним из необходимых условий процедуры примирения являлось со­блюдение договора о выплате выкупа (дията) в сумме от 100 до 300 руб. При

этом он мог оплачиваться не деньгами, а натурой, в частности скотом, зе­мельными угодьями. Кстати, в XIX в. в горных районах Кавказа на 100 руб­лей можно было купить: две лошади, два мула, десять ослов, три быка, шесть коров, тридцать баранов.

Церемония маслиата проводилась в доме пострадавшего, куда прихо­дили старейшины аула, служители культа, другие уважаемые люди и родст­венники канлы вместе с ним. Представитель духовенства, как правило, мул- ла-дибир, выступая перед собравшимися, убеждал их в богоугодности при­мирения, подчеркивая божественное предопределение случившегося. После этого убийца, подходя на коленях к самому близкому родственнику убитого, вручал ему нож, чем показывал свое полное подчинение его воле - быть в живых или нет. Решение о мирном исходе конфликта считалось безусловным и окончательным, не подлежащим пересмотру, что соответствовало положе­ниям обычного права (адата) и шариата^[135].

У некоторых народов, например у киргизов, обряд примирения выражал­ся в символической казни убийцы, который совершался следующим образом. Родственники убитого прибывали к аулу убийцы за получением с него платы. Для них ставилась отдельная юрта, к которой привязывался черный баран. При­скакав к юрте с флагами и обнаженными шашками, они изрубали его, после че­го входили в юрту, ударяя этим оружием в ее верхнюю перекладину. По при­бытии к ним родственников убийцы начинались переговоры о выкупе, после оплаты которого в юрту допускали убийцу для участия в обряде: убийца и брат убитого держали концы пестрой веревки, которую разрезал уважаемый всеми человек. C этого момента вражда считалась прекращенной^[136].

Неоднозначное применение кровной мести обусловливалось сложив­шимися в мусульманской правовой системе противоречиями в использова­нии норм как адатов, существовавших у различных народностей, которые

исповедовали ислам, так и шариата. Влияние последнего на адаты стало про­являться сразу же с введением ислама. Имамы (главы мусульманских общин) и шейхи (представители высшего духовенства) стремились к полной замене адата шариатом, считавшимся по исламу единственным обязательным для мусульман законом. Но, несмотря на это, адат иногда был более предпочти­телен, чем шариат.

Признание шариатом применения кровной мести правом потерпевшей стороны не исключало возможность замены кровомщения денежными компо­зициями, размеры которых дифференцировались в зависимости от тяжести со­вершенного преступления, социального и имущественного положения потер­певшего. При этом разрешался и такой альтернативный способ возмещения вреда, как талион, следовавший по жестокости применения за кровной местью.

В рассматриваемом праве не только был сформулирован сам принцип талиона, но и детально раскрыто его применение в частных случаях. Вместе с тем здесь содержатся и специальные оговорки, подчеркивающие строгое требование о соблюдении точной меры материального возмездия. Так, если при талировании за причинение увечья орган, который надлежало отнять, уже ранее был потерян, то талион был неприемлем; за отделяемую здоровую руку не принималась больная или парализованная, за здоровый глаз - больной; за отрезаемый здоровый язык не допускалось лишение языка немо­го виновного, точно так же и наоборот; если одноглазый выбьет оба глаза здоровому, то за один глаз виновный подвергался талиону, а за другой - пла­тил денежное вознаграждение. Право исполнения мести за убийство предос­тавлялось ближайшему родственнику убитого, наложение же талиона увечь­ем, где весьма непросто соблюсти необходимую точность размера физиче­ского повреждения, поручалось произвести «особому» хирургу. Если он на­носил повреждение большее, чем полагалось, то сам подвергался талиону, а за неумышленное повреждение - выплачивал денежное вознаграждение^[137].

Талион представлял собой всего лишь право потерпевшей стороны и при­менялся, в частности, в случае нежелания или невозможности осуществления иной формы удовлетворения потерпевшего или его родственников. Достаточно было отказа одного из них от применения талиона для его обязательной замены.

Запрет на применение талиона как формы возмещения вреда потер­певшему датируется в разных мусульманских странах началом и серединой XIX века. Так, в Алжире в 1814 г. был отменен действовавший кодекс му­сульманского юрисконсульта Халила и введен французский - Code Penal. В Турции отказались от талиона в 1840 г., но в других мусульманских стра­нах он имел место и в начале XX века^[138].

Использование альтернативных способов замены кровной мести вос­принималось в мусульманском мире неоднозначно. Например, арабы считали позорным деянием требование выкупа вместо личной мести, которая у них признавалась величайшей доблестью. Мстителя прославляли в песнях как ге­роя, выполнявшего свой священный долг. При этом месть осуществлялась в отношении не только виновного, но и нередко его невинного родственника, а иногда и лучшего человека племени. Она переходила из рода в род и оканчи­валась лишь с истреблением всех родственников виновного^[139].

Вместе с тем применение альтернативных форм возмещения вреда потер­певшему обусловливалось называемыми в Коране основанием и целью наказа­ния - воздаяние преступнику за причиненное им зло и восстановление этим рав­новесия в нравственном мире. Кроме того, применение других мер наказания объясняется и тем, что они должны были удерживать человека от совершения преступления, а также восполнять ущерб, понесенный потерпевшей стороной^[140].

В Дагестане с убийцы и его родственников в пользу наследников убитого взыскивался и алым (тюрк. - взятое), который в отличие от выкупа за кровь (дията) взимался по особой раскладке сразу после убийства. Его величина была

различной, так как почти в каждом селении устанавливался свой алым. В XIX в. кровная месть в Дагестане была заменена системой композиций.

Как показывают исследования, чем многолюднее, знатнее и богаче был тухум (род) убитого, тем жестче соблюдались обычаи, связанные с кровной местью, и наоборот, чем сильнее был род убийцы, тем легче совершалось примирение, то есть обычаи ставили возмездие в зависимость от силы и влиятельности фамилии (рода) преступника^[141].

В целом применение денежных форм возмещения вреда потерпевшему в мусульманском праве нередко основывается на существующих юридиче­ских прецедентах, что вызвано невозможностью точного определения вели­чины выплаты. На наш взгляд, это нашло отражение и в законодательных ак­тах, устанавливавших дифференцированные размеры компенсаций, имуще­ственных композиций потерпевшему в зависимости от его пола, социального положения, рода, вероисповедания, а также от тяжести преступления.

Установленные денежные композиции реально отображали сложившую­ся систему вассальных отношений, составлявших предмет особой заботы и ох­раны правящего сословия. При этом оно настойчиво добивалось не только их упрочения под своим верховенством, но и соблюдения пределов признанного, определявшего взаимные права и обязанности. Композиционные выплаты, применяемые за совершенные преступления, имели штрафной характер. Их ве­личина зависела от социального положения пострадавшего, а иногда и от обще­ственного статуса преступника. Причем размеры денежных выплат были боль­шими, что могло приводить к разорению семьи лица, причинившего вред. Это, в свою очередь, являлось сдерживающим фактором, как и институт кровной мести, который был свойствен северокавказским народам^[142].

Согласно учению арабских имамов Абу Ханифы и Шафи за причинен­ный преступлением вред с виновного должна была взыскиваться вира - лег­кая или тяжелая. Легкая исчислялась одной сотней верблюдов или деньгами

в сумме одной тысячи динаров, тяжелая - сотней верблюдов либо деньгами, сумма которых на одну треть была больше, чем при легкой вире.

Тяжелая вира выплачивалась за убийство, совершенное в области Хиджаза или во время священных месяцев, а также членов семьи, состояв­ших в столь близком родстве с виновным, что брак с ними невозможен, или когда виновный намеревался если не убить свою жертву, то напасть на нее с оружием в руках. За убийство женщины взыскивалась половина виры, не­верного - 1/5 ее стоимости^[143].

Нередко применению денежных форм компенсации вреда предшествовало примирение преступника с потерпевшим, рассматриваемое самостоятельной формой возмещения ущерба последнему. Например, у чеченцев по совершении убийства убийца и его ближайшие родственники обязаны были скрыться с места преступления и не показываться на глаза родственников убитого, пока не после­дует примирение, которое достигалось через посредников. Согласившись на это, родственники убитого получали от сородичей убийцы оговоренные деньги и скот. Затем по ходатайству посредников и родственников убийцы о его проще­нии потерпевшей стороной он, приходя C повинной в дом убитого, вносил кров­ную плату в определенном размере, включавшую в себя оседланную лошадь и другой скот, оружие, одежду и угощение. При этом убийца, сняв шашку и кланя­ясь в ноги каждого родственника убитого, испрашивал себе прощение^[144].

Таким образом, применение кровной мести и ее альтернатив как спосо­бов возмещения вреда потерпевшей стороне напрямую зависело от сложив­шихся религиозных, общественных традиций и обычаев мусульманских на­родностей, которые затем приобретали форму узаконенного права.

Использование различных институтов мусульманского права, в том числе института возмещения вреда потерпевшему, было неоднозначным и носило со­словный характер. Так, на Северном Кавказе в начале XIX века оформились ос­новные различия общества, которое характеризовалось раздробленностью со­

циальных групп. Свободное население делилось на два сословия: городские князья - лица, облеченные гражданскими, административными и военными полномочиями; общинники - непосредственные производители материальных благ (крестьяне, ремесленники и др.), которые хотя и были лично свободными, но исполняли ряд обязанностей в пользу правящих слоев общества.

Привилегированное сословие по своей структуре было неоднородно. Сословными правовыми нормами четко устанавливалась его градация на различные степени. Оно держало в своих руках и судебную власть, вершило суд и расправу. Нормы сословного права регулировали отдельные вопросы уголовно-правовых отношений, семейно-брачного права и определяли обя­занности остальной части населения.

Свободные общинники несли регламентированные повинности, среди которых была и обязанность по оказанию помощи владельцу в осуществле­нии кровной мести, а в случае его убийства - мстить за кровь убитого.

Характерными чертами сословной организации народов Северного Кавказа являлись:

- социальная дифференциация общества, при которой наблюдалось оформление противостоящих друг другу социальных групп в виде патриар­хально-феодальной знати и крестьянского населения;

- раздробленность на множество степеней и разрядов как представите­лей знати, так и крестьянства, отличавшегося по имущественному, семейному положению, степенью зависимости от социальной верхушки, что определяло виды и нормы повинностей, которые несли непосредственные производители материальных благ в пользу привилегированных сословий;

- неподвижность границ высших ступеней сословных организаций^[145].

Первоначально на ранних стадиях развития общества применение по­терпевшим мести являлось обязательным для исполнения актом, считавшимся справедливым, а совершивший его был уважаем соплеменниками. Впоследст­вии ее применение стало альтернативным в результате признания обществом

приемлемыми для разрешения конфликта сторон и других имевшихся видов наказания. При этом право осуществления кровной мести соизмерялось родст­венниками потерпевшего в случае его гибели или ранения с их правом выбора иного наказания, в том числе при неплатежеспособности преступника, а также принятия решения о переходе мести из рода в род.

Обозначенные особенности института кровной мести в мусульманском праве свидетельствуют о его больших многовековых традициях, проявления ко­торых наблюдаются и сегодня. Например, на рубеже нового тысячелетия количе­ство убийств и ранений в Дагестане, совершенных на почве кровной мести, пре­вышало дореволюционный уровень и составляло, по данным за 2001 год, 10-15 % от общего числа зарегистрированных здесь преступлений. В отдельных даге­станских селениях до сих пор существует разный порядок погребения мужчин, защитивших честь рода в форме кровной мести, и тех, кто воздержался от этого.

Однако, продолжая выполнять регулятивную роль функции социального контроля, обычай кровной мести перестал быть если не социально одобряемой, то, во всяком случае, законной формой восстановления социальной справедли­вости, что позволяет определить его как криминогенный. Теперь кровомщение стало распространяться и на лиц, свидетельствующих против преступников, в частности на участников организованных преступных групп, на лиц, сотрудни­чающих с правоохранительными органами или отказавших в предоставлении помощи преступной группировке, выплате «дани». Так, в правоохранительной практике довольно часто имеют место случаи, когда отдельные представители дагестанского этноса, осужденные за преступления против личности, освобо­дившись после отбытия 15-20, а то и более лет лишения свободы, оказывались убитыми своими кровниками. Нередко их месть проникает и сквозь затворы учреждений, исполняющих уголовные наказания^[146].

Обычай кровной мести, сохранившейся хотя и не в первозданном виде в соционормативной культуре некоторых народов России, претерпел значи­тельные трансформации в содержании своего понятия. Это связано с разви­

тием монотеистических религий (в частности, ислама), со сменой формаций (изменением форм собственности) и политических режимов. Главные преоб­разования коснулись перечня поводов и способов урегулирования кровной вражды, а также круга кровников и тех, в отношении которых возможно применение обычая кровной мести. Следует согласиться с мнением М.М. Омарова, который считает необходимым законодательное формулиро­вание определения такого обычая для обеспечения единообразного примене­ния уголовного закона^[147].

Российское общество и государственная власть нацелены на искоре­нение пережитков устаревших традиций и обычаев в виде кровомщения, существовавших долгое время на Кавказе, так как в современных условиях они стали крайне аморальны, бесчеловечны и негуманны. Вследствие это­го политическим руководством страны предпринят ряд кардинальных мер, направленных на минимизацию негативных последствий использования обычая кровной мести, посредством примирения враждующих семей и создания на территории Северного Кавказа примирительных комиссий.

В Чечне и Ингушетии адат кровной мести не смогли искоренить ни ца­ризм, ни Советская власть, несмотря на принимавшиеся меры, в том числе принудительные. Возможно, это обусловлено, в частности, тем, что неуклон­ное следование древним обычаям и традициям воспринималось местным на­селением раньше и продолжает оставаться таковым у определенной его части как сохранение своей самобытности.

По оценкам экспертов, в начале 2000-х годов каждая третья семья в Чечне так или иначе была связана с обычаем кровной мести. Иногда кровни­ки не могли примириться в течение нескольких десятков лет.

Для уменьшения количества случаев кровной мести по инициативе перво­го президента Чеченской Республики Ахмата Кадырова в 2002 г. была создана комиссия по примирению. Ее председателем являлся один из помощников Главы Чеченской Республики, сопредседателем - муфтий (высшее духовное лицо, об­

леченное правом вынесения решений по религиозно-юридическим вопросам). В состав комиссии также входили: депутаты парламента, представители Духовного управления мусульман, а позднее и члены Общественной палаты республики. Цель комиссии - примирение находящихся в состоянии кровной вражды чечен­ских семей. Работа комиссии велась в тесном контакте с органами власти и пра­вопорядка.

Процесс примирения начинался с работы районных кадиев (кади - су­дья, единолично осуществляющий судопроизводство на основе шариата), ко­торые при установлении семей, находившихся в кровной вражде, докладывали об этом в комиссию по примирению. Последняя, руководствуясь народными традициями и положениями шариата, приступала к переговорам - сначала с семьей жертвы, а затем - кровника. В случае достижения договоренности о перемирии сторон проводился обряд примирения кровно враждующих семей, который, имея многовековую практику применения, мало изменился. Самые уважаемые члены рода кровника прибывали к месту жительства семьи убито­го для испрашивания прощения убийцы. Всю дорогу от окраины села и до са­мого дома, где жил убитый, родственники убийцы проходили пешком. Сам кровник, одетый в саван или власяницу, шел среди толпы. Когда два клана сходились, посредники, в частности члены комиссии по примирению, призы­вали обе стороны заключить мир и отказаться от кровной мести. Получив обоюдное согласие на данное предложение, убийцу подводили к старшему по положению в семье погибшего, который обнимал кровника в знак прощения и примирения. При этом глава клана потерпевших мог объявить, что прощен­ный становится сыном или братом для членов семьи погибшего.

В сегодняшней Чечне кровной мести присущи некоторые особенности. В частности, при убийстве боевиком сотрудника правоохранительных органов она может распространиться на всех родственников убийцы. Семьи убитых участников вооруженного подполья не могут открыто объявлять кровную месть

представителям силовых структур, однако индивидуальные террористические акты с их стороны имеют место^[148].

17 сентября 2010 г. указом Главы Чеченской Республики Рамзаном Кадыро­вым образована постоянно действующая комиссия по национальному примирению, которую он и возглавил, исходя из важности проблемы, носящей общенациональ­ный характер. Заместителями руководителя комиссии стали помощник Главы Че­ченской Республики и председатель Совета алимов республики. В ее состав были введены и другие уважаемые и авторитетные люди Чечни^[149].

В это же время по совместному решению Главы Чеченской Республики и муфтия Чечни при Духовном управлении мусульман был создан штаб по сбору ин­формации, касающейся выявления случаев кровной вражды семей и ее прекраще­ния, координации действий комиссии по примирению. В числе основных задач штаба значились и такие, как: создание необходимых условий для примирения вра­ждующих сторон, согласования деятельности районных кадиев, подготовка еже­дневных сводок о состоянии работы по урегулированию конфликтов на почве кровной мести для доклада муфтию. Дежурство в штабе, осуществлявшееся круг­лосуточно в соответствии с графиком, несли по два кадия районов, поддерживая постоянную связь с представителями комиссии^[150].

C началом работы штаба деятельность комиссии заметно активизировалась. Так, по данным муфтията ЧР, с сентября 2010 г. до середины октября 2011 г. выяв­ленные 96 случаев кровной вражды закончились примирением сторон. 17 октября

2011 г. в Чеченской республике была упразднена комиссия по национальному при­мирению, которая выполнила поставленную перед ней задачу. За весь период про­водившейся в республике работы по примирению кровно враждующих семей (кла­нов) выявлено более 450 конфликтов, разрешившихся мирным путем. Решение за­дач по урегулированию возникающих семейных, бытовых и других конфликтов возложено на руководство муфтията Чечни^[151].

Работа по примирению кровных врагов проводится и в другом северокавказ­ском регионе - Ингушетии, где она осуществляется примирительной комиссией, председателем которой является заместитель муфтия республики. Свою лепту в создание комиссии внес Глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров, который, собрав 14 февраля 2009 г. представителей враждующих сторон (в Ингушетии насчитывалось 180 семей, находившихся в состоянии кровной вражды), призвал их покончить с бессмысленным насилием; он также обосновал задачи, связанные с необходимо­стью усиления работы по примирению таких враждующих семей, в частности, и те, которые можно решить совместно с ингушским духовенством. Кровная месть, по его мнению, - «это трагедия не только ддя пострадавших семей и родов, в которых погиб человек, но и ддя семей и родов, чей родственник совершил убийство».

Структура и принцип работы примирительной комиссии несколько измени­лись при руководстве ею муфтиятом. Состав комиссии расширился: в каждом ре­гионе назначены заместители председателя комиссии, представители которой (при­мерно по семь человек) работают в районах республики. К участию в переговорном процессе комиссией привлекаются родственники враждующих семей, имеющие ав­торитет в роду и по отцовской и по материнской линии^[152].

Таким образом, мусульманское право, в том числе в регионах Российской Федерации, несмотря на религиозный характер, стало предусматривать современ­

ные формы возмещения вреда потерпевшим посредством примирения враждую­щих сторон. В связи с чем считаем целесообразным применение процедуры медиа­ции в качестве способа разрешения вопросов о возмещении морального вреда по­терпевшим на территории Северного Кавказа. Это обусловливается тем, что на дея­тельность комиссий по примирению сторон, находящихся в состоянии кровной вражды, в частности, касающуюся урегулирования спорных вопросов по возмеще­нию морального вреда, распространяются положения Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»^[153]. Названный Закон издан в целях соз­дания правовых условий применения в России альтернативной процедуры урегули­рования споров с участием в качестве независимого посредника медиатора, а также возможности его применения при регулировании отношений, связанных с исполь­зованием процедуры медиации в спорах, возникающих из гражданских правоотно­шений. Следовательно лица, принимающие участие в примирении враждующих сторон, могут быть наделены полномочиями медиаторов в рамках ст. 11-16 Закона При этом примирение сторон и вопросы материальной компенсации морального вреда в случаях их возникновения должны, на наш взгляд, иметь письменное закре­пление, обладающее юридической силой, и таким документом может являться ме­диативное соглашение, составляемое медиаторами в письменной форме на основа­нии ст. 12 данного Закона.