Установление отцовства и материнства при рождении ребенка методом искусственной репродукции

Нормы об установлении происхождения детей в Европе находятся в сфере национального правового регулирования (эти вопросы регулируют гражданские и семейные кодексы, кодексы о здравоохранении, в ряде стран принимаются специальные федеральные законы).^[143][144]

Европейская практика свидетельствует об ином подходе: ключевые проблемы решаются.

Работа по формированию единой правовой базы, регламентирующей установление отцовства и материнства в отношении ребенка, рожденного методом искусственной репродукции, началась еще в 1980-х гг. (принятием «Отчета Комитета по исследованию оплодотворения человека и эмбриологии Департамента здравоохранения и общественной безопасности Великобритании», 1984 г).^[145]

Основными современными документами являются:

- «Белая книга» принципов установления и правовых последствий установления происхождения детей CJ-FA (2001);

- «Исследование прав и правового статуса детей, воспитывающихся в различных формах брачных и небрачных партнерств и сожительств (CJ-FA

(2008) 5)», которое представляет собой отчет комитета экспертов по семейному праву под редакцией профессора права и директора Центра международных исследований семейного права Найджела Лоу (Кардифская юридическая школа, Кардифский университет, Уэльс, Великобритания);

- Отчет комитета экспертов по семейному праву «Оценка правовых документов Совета Европы в области семейного права (CJ-FA), 2006», который иллюстрирует осознание потенциальных этических и правовых последствий развития вспомогательных репродуктивных технологий, содержит предложения по развитию соответствующего законодательства.

- Бис Брюссель II.

Фактически только 2 из 27 государств-членов ЕС в полной мере легализовали суррогатное материнство и его результаты, связанные с установлением происхождения ребенка от предполагаемых родителей - участников соглашения о суррогатном материнстве. Это Великобритания и Греция. Ряд стран, членов ЕС, занимают по этому вопросу достаточно строгую позицию: в Германии, Австрии, Италии, Норвегии, Франции, Болгарии и Швеции суррогатное материнство запрещено. Другие государства-члены ЕС 2

просто не регулируют соответствующие отношения.

С биологической точки зрения гестационный курьер, т.е. женщина, осуществляющая вынашивание перенесенного донорского эмбриона, не имеет генетической связи с ребенком. Последнее обстоятельство должно неотвратимо отражаться на особенностях законодательного регулирования материальных правоотношений, возникающих при заключении договора о предоставлении услуг суррогатного материнства. Причем, как неоднократно подчеркивал Европейский суд по правам человека в своих постановлениях, такое регулирование обязано исходить из справедливого баланса конкурирующих интересов взрослых лиц, приоритетом над которыми обладают потребности 3

детей.

В законодательстве и правовой доктрине европейских государств по данному вопросу было сформировано четыре основных подхода:

1. Полная конфиденциальность и анонимность информации о донорах. Это правило закреплено в законодательстве Франции (ст. 673-7 Кодекса об общественном здравоохранении), которое также устанавливает невозможность возбуждения судебных дел об установлении каких-либо правоотношений между донором и ребенком (ст. 311-19 ФГК).

2. Сочетание абсолютной и относительной конфиденциальности и анонимности донора. Данный принцип закреплен в испанском законодательстве, где родившиеся с помощью вспомогательных ^{[146][147][148]}

репродуктивных технологий дети имеют право получать общую информацию о донорах, включая информацию об их личности.

3. Право знать личность донора, без права установления в отношении его отцовства, гарантируется шведским законодательством (Закон 1, 140 от 29 декабря 1984 г.), которое предоставляет такую возможность самому ребенку, когда он достигнет достаточной зрелости (ст. 14). Подобное право закрепляет и австрийское законодательство, предоставляя его детям с 14 лет (Закон от 1 июля 1992 г.).

4. Право знать личность донора, с возможностью в последующем требовать установления его отцовства. Такой порядок не находит полного одобрения в европейском семейном законодательстве, однако рассматривается европейской доктриной как один из возможных, особенно в случаях искусственного оплодотворения одинокой женщины. Однако большинство ученых сходятся во мнении, что подобный порядок не отвечает принципам разумности и справедливости. Такой же позиции придерживаются и законодатели. Так, закрепляя право ребенка знать личность донора, испанское законодательство налагает запрет на установление отцовства.^[149]

Европейским семейным правом установлен следующий принцип: комплексный подход у установлению происхождения ребенка, рожденного методом искусственной репродукции. То есть для того, чтобы удостоверить происхождение таких детей не достаточно только соглашения о суррогатном материнстве, необходимо использовать и другие правовые инструменты, закрепленные законом. Итак:

- соглашение о суррогатном материнстве; в европейском законодательстве действие такого соглашения может быть ограничено отношениями конкретных сторон, но оно играет определяющую роль при установлении происхождения ребенка в суде после его рождения (как, например, в Великобритании), или даже до его рождения (как, например, в Греции).

- усыновление; Великобритания и Нидерланды применяют процедуру усыновления. При подобном подходе изначально в свидетельстве о рождении ребенка указываются имена биологической матери и ее мужа, а впоследствии. после усыновления. выдается второе свидетельство уже с именами предполагаемых родителей (усыновителей);

- удостоверение соглашения о суррогатном материнстве в судебном порядке. Так, в Греции, до рождения ребенка проводится судебный процесс,

который фактически одобряет соглашение о суррогатном материнстве, что после рождения ребенка приводит к автоматическому установлению материнства женщины, указанной в соглашении в качестве матери ребенка. Сведения о ней заносятся в свидетельство о рождении ребенка.¹ Центральной же проблемой для стран ЕС при регулировании суррогатного материнства является проблема международного суррогатного материнства и действий, которые должны быть предприняты, чтобы обеспечить достижение его правовых последствий: установление происхождения ребенка и определение его национальности^[150][151].

Из примеров судебной практики приводится Н. Байбароша. 9 декабря 2008 г. в Лондонском королевском суде правосудия было вынесено решение по делу N FD08P01466 X &Y (все имена участников судебного процесса изменены). Суть дела состояла в следующем. Бесплодная супружеская пара из Великобритании выехала на территорию Украины с целью реализации программы суррогатного материнства. С суррогатной матерью - гражданкой Украины - был заключен договор суррогатного материнства (сумма вознаграждения - 23000 фунтов стерлингов). Суррогатной матери были имплантированы эмбрионы, зачатые из генетического материала женщины- донора и мужчины-англичанина из супружеской пары. После рождения суррогатной матерью близнецов возник ряд проблем, которые стали основанием для рассмотрения дела в суде.

(учитывая интересы детей) въехать на территорию Великобритании с близнецами, которым была предоставлена возможность приобретения подданства по английскому праву. ¹В 2014 году ЕСПЧ. рассматривая дело. вынес специальное решение по Франции. в котором говорится, что Франция имеет право запрещать суррогатное материнство на своей территории. Однако дети, рожденные таким способом в других странах от родителей-французов, имеют право на французское гражданство.

В европейской семейно-правовой доктрине все чаще звучит точка зрения о необходимости приложения усилий для гармонизации международного частного права в сфере установления происхождения детей, особенно в случаях заключения соглашений о суррогатном материнстве.^[152][153] Для правильного решения вопроса о возможности допуска одиноких женщин и мужчин к методу суррогатного материнства имеет значение дело, рассмотренное Европейским судом по правам человека:^[154] «Диксон против Соединенного королевства».

Министр внутренних дел отклонил их обращение. Супруги обжаловали решение министра, но их жалоба была отклонена. Европейский суд отметил, что министр тщательно рассмотрел все обстоятельства заявителей, включая маловероятный вариант развития событий, при котором госпожа Диксон могла бы забеременеть до выхода Диксона на свободу. Однако министр в конце концов пришел к выводу, что эти факторы перевешиваются другими соображениями: характером и тяжестью совершенного господином Диксоном преступления, а также благополучием ребенка в свете продолжительного отсутствия отца в течение важного периода в детстве, явным отсутствием достаточного материального обеспечения.^[155].

Интерес ребенка при рассмотрении дел данной категории должен также учитываться как национальными, так и международными судебными органами 1 в качестве основного критерия защиты прав детей.

Отсутствие в законодательстве четкого запрета на применение метода суррогатного материнства лицами, не состоящими в браке, также не препятствует, а, может быть, даже в какой-то степени способствует тому, что лица, состоящие в так называемом однополом сожительстве, прибегали к данному методу, в результате чего ребенок будет вынужден расти и воспитываться в семье, далекой от идеалов традиционной семейной жизни. Тогда как именно в семье закладываются предпосылки развития физически и духовно здорового человека. В судебной практике Западной Европы уже появились дела, связанные с тем, что гомосексуальная пара заказывает себе ребенка, заключая соглашение с женщиной.

Судебная практика ЕСПЧ противоречива. Так, в «Гас и Дюбуа против Франции» (Gas and Dubua v. France) ЕСПЧ пришел к выводу об отсутствии нарушения ст. 14 Конвенции. Заявительницами выступили две француженки, одна из которых родила ребенка от анонимного донора, а вторая пыталась средствами внутригосударственного права оформить усыновление в отношении этого ребенка. Трибунал большой инстанции, отметил, что предусмотренные законом условия для усыновления достигнуты, тем не менее, отклонил заявление на том основании, что усыновление могло бы иметь правовые последствия, противоречащие намерениям заявительниц и интересам ребенка, поскольку оно передало бы родительские права приемному родителю и тем самым, лишило биологическую мать ее прав в отношении ребенка. Так как заявительницы не состояли в браке, они не могли разделить родительскую ответственность. Соответственно, в настоящем деле правовые последствия простого усыновления противоречили бы интересам ребенка, поскольку усыновление повлекло бы передачу родительских прав приемной родительнице, тогда как биологическая мать была бы лишена своих прав, несмотря на то, что она намеревалась продолжать воспитывать своего ребенка.^[156][157]

А вот, в деле «Х. и другие против Австрии» (X. and Others v. Austria)^[158]ЕСПЧ было признано, что отказ женщине из однополой пары в усыновлении ребенка ее партнерши является дискриминацией. Допущено нарушение ст. 14Конвенции. При этом ЕСПЧ не учел интересы самого ребенка, родившегося вне брака, но имевшего отца, который признавал свое отцовство в отношении этого ребенка.^[159]

В аспекте получения гражданства определенный интерес представляет решение административного суда г. Берлина от 10 сентября 2009 г., по которому ребенок, рожденный на территории Украины от суррогатной матери- украинки, не имеет права на получение немецкого загранпаспорта, несмотря на то, что оба генетических родителя - немцы, что связано с запретом на территории Германии суррогатного материнства. По немецким законам матерью считается только женщина, родившая ребенка, а не генетическая мать, а отцом - муж матери, т.е. муж украинки.

Так, по недавно рассмотренному делу «Mennesson и другие против Франции» (2011) ЕСПЧ установил нарушение права детей на уважение их личной жизни в соответствии со ст. 8 Европейской конвенции. Основанием жалобы явился отказ французских властей признать родительско-детские правоотношения, возникшие между детьми, появившимися на свет в результате применения метода суррогатного материнства, и их родителями - участниками соглашения о суррогатном материнстве, получившие законодательное признание в США. Обстоятельства дела были таковы. В семье французских граждан Доминика и Сильвии Мэннессон в 2000 г. в США родились девочки- близнецы, получившие американское гражданство. Когда супруги Мэннессон обратились с заявлением о записи их в качестве родителей в книгу записей рождения к французским властям и получении ими французского гражданства, то получили отказ. Поскольку во Франции, в отличие от США, применение метода суррогатного материнства запрещено в соответствии со ст. 16-7 французского Гражданского кодекса, где говорится, что «любое соглашение о произведении на свет потомства или вынашивании ребенка ничтожно». французский суд отказал в регистрации происхождения детей от супругов Мэннессон. Европейский суд по правам человека, куда обратились родители этих детей, установил, что в результате правовой неопределенности, когда отцом и матерью девочек-близнецов в США были записаны супруги Мэннессон, а по французскому праву эти дети не имели родителей, возникла противоречивая ситуация, которая нарушает право детей на сохранение их индивидуальности во французском обществе. Более того, хотя их биологический отец является французом, они столкнулись с неопределенностью по поводу возможности получения французского гражданства, что могло иметь негативные последствия для определения идентичности детей, нарушать их наследственные права. ЕСПЧ установил, что было допущено нарушение ст. 8 Европейской конвенции в отношении права ребенка на уважение его личной жизни в связи с тем, что неблагоприятные последствия отказа признания установления родительско-детских правоотношений по французскому праву распространяются не только на супружеские пары, применившие метод суррогатного материнства, но и на детей, родившихся в результате применения данного метода, что нарушает их право на сохранение индивидуальности как неотъемлемой части права ребенка на уважение его личной жизни.

19 июня 2015 года Кассационный суд Франции рассматривает вопрос о признании французского гражданства за детьми, рожденными от суррогатной

матери в другой стране. Поводом к рассмотрению явились жалобы двух отцов - французов, дети которых были рождены в России.

8.4